9.Гонка шла третий час. Машина врача всместе с другими судейскими машинами неотступно следовала за велосипедистами. Владислав Николаевич катил на своем «Симсоне» чуть позади.
-Я и за мильон рублей не стал бы гонщиком, - сказал шофер. – То ли дело в машине, сиди и верти баранку…
-Быть гонщиком интереснее, чем иметь в кармане миллион, - сказал Володя.
-Спорт нужен для того, чтобы закалять людей, - врач прищурясь поглядел на Смирнова, - физически закалять!
Володя пожал плечами.
-Впрочем, - сказал врач, - перед этим мы выяснили, что спорт, как считает ваш тренер, нужен для интеллектуального воспитания.
-Вот именно, - сказал Володя, - только не надо иронии, Владимир Семенович!
-Помилуйте! – воскликнул врач. – Какая тут ирония! Ни капельки иронии. Хотя я с вами не совсем согласен. Спорт и мудрость – разные вещи.
-Неправда, доктор, неправда. Вы посмотрите на Акбара. Смотрите. Он шел первым, но изменились обстоятельства, которые сыграли против него, и он перестал быть первым. Он идет с товарищами и сейчас напряженно думает.
-Простите, над чем?
-Над тем, как снова оторваться от группы, победить. У него сил столько же, сколько и у других. Он так же тренирован, но он человек, выбирающий наиболее верный вариант, который ведет к победе. Вы думаете, ему легко? Ему чертовски тяжело. Ведь уже пройдено более 90 километров по жаре. И он сейчас
вбирает в себя максимальное количество информации, все учитывает: свою волю, свои силы, и то, как чувствует себя
каждый из его соперников.

-А зачем он виляет? Смотрите, он бросается из стороны в сторону, - спросил шофер.
Смирнов глянул вперед. Действительно, Барышев, который перед этим то и дело кидался в атаку. Пытаясь оторваться, сейчас изменил тактику. Он шел, как говорят гонщики, «змеей», пытаясь сбросить с колеса противников. Славка и Виктор старались помочь ему, но эти из «Буревестника» и двое спартаковцев были достаточно опытны и разрушали замыслы Барышева и его друзей.
-Пожалуй, он зря надрывается, - сказал Володя. –
У него перед ними есть преимущество: запас времени.
-Запас? – спросил доктор.
-Судья зафиксировал задержку около поезда. У Акбара есть запас с минуту или больше. И все равно жаль, что он не успел проскочить переезд до поезда. Очень жаль…
-Ничего, убежит от всех еще раз.
-Он так и хочет. Только…
-Я хочу, чтобы он был первым на финише, - сказал шофер.
- Он харáктерный парень.
Доктор заметил:
-Да у него воля к победе ярко выражена. Очень упорный парень!

110-й километр. Барышев приложил все усилия для того, чтобы оторваться от группы, но напрасно. Славка-капитан сказал ему:
-Кончай, Акбар, а то тебя не хватит.
-Но почему они не работают, чтобы достать мастера?
-Берегут силы для финиша.

«Если мы не догоним мастера, - думал Барышев, - я останусь трепачем. И первое место – тю-тю! Но что сделать теперь?
Ведь они прицепились намертво. Не оторвешься!»
Барышев подъехал к Виктору.
-Дай бачок попить.
Виктор дал.
-Может, ты мне его отдашь?
-Зачем?
-Я уйду вперед. И вода пригодится мне. А ты можешь попросить у Славки, когда надо.
-Бери, но как ты оторвешься? Скоро начнутся подъемы. А на подъемах ты слабак. Могут сбросить.
В словах Виктора была правда. Барышев плохо брал подъемы. Тут нужна сила, мощное дыхание, а не резвость. И это Барышев знал. Вот почему он стремился оторваться. Это нужно было вдвойне. Во-первых, он достанет Сергея, во-вторых, если потом, после подъемов, их нагонит группа, ничего страшного не произойдет. Ведь подъемы будут позади.
«Подъемы, - подумал Алексей, - я вас ненавижу! Но наступит время, мои легкие станут больше, а мышцы сильнее, и я буду брать подъемы хорошо. Так, как Капитонов, Петров… Быть может, тогда я попаду в сборную Союза и буду крутить на многодневке Мира. Польша, Чехословакия, Венгрия! Колеса моего велосипеда исчертят ваши автострады, ваши горы. Мне будут рукоплескать, кричать: «Ба-ры-шев!»
«Ого, а ведь один из спартаковцев уже «дохнет». Ему мои рывки стали поперек горла. Эй, парень, мне жаль тебя, но что поделаешь? Мне тоже трудно, а я не подаю вида. Мое горло пересохло, мои ноги налились свинцом. Лечь бы на обочине, на зеленую травку. Но нельзя. И вообще, ничего не поделаешь».

Барышев сделал несколько глубоких вдохов и снова рванулся вперед. Когда он обернулся, то увидел, что их осталось пятеро. Спартаковец и один гонщик из «Буревестника» отвалили. Они даже не предприняли попытки догнать группу, хотя они отстали всего метров на сто.
«Ну, вот, - удовлетворенно подумал Алексей, - двоих скинули с колеса. Кто теперь следующий?»

-Дает прикурить наш Акбар, - воскликнул шофер.
– Их осталось шестеро.
-Трое наших, сказал Володя. Отлично!
-А ведь отстал тот, которому вы давали колесо. Который свое разбил на повороте, - сказал врач.
-Вот бедолага, - сказал шофер. – Не везет человеку! Отстал, догнал группу и снова отстал. Плохо, когда не везет человеку…

10.Владислав Николаевич хотел верить в чудо. Он был старый и мудрый человек, но просто по-человечески хотел верить в чудо. Его знание говорило, что Барышев еще мальчишка, выносливость которого имеет точно означенный предел. Тренер знал этот предел, на то он и тренер. Но дело в том, что Алексей перешагнул свой предел. Гонщик как бы опрокинул все предположения Владислава Николаевича и продолжал гонку без всяких внешних признаков утомления. Более того, Барышев по-прежнему держал инициативу в своих руках. И вот почему тренер стал надеяться на чудо, на то, что Алексея хватит до самого финиша.
Быть может, он, тренер, чего-то не учел? Недооценил парня. Вмешались неведомые тренеру обстоятельства и силы. Они гонят Барышева вперед, они – источник его, казалось бы неиссякаемой энергии. Но сколь долго будут действовать эти силы и обстоятельства, тренер не знал. Вполне возможно, что

они изменят Барышеву в один прекрасный момент, и все пойдет прахом.
-Если Акбар победит, - сказала Лиля, - я его расцелую.
Тренер после слов Лили покрутил головой. Он подумал: «Любовь – это хорошо. Быть может, именно любовь – то, чего я не учитываю».
-Я его расцелую при всех, - повторила Лиля.
-Можно, - сказал с улыбкой тренер. – Лично я не возражаю. Только, только… Я боюсь, что Акбар не дождется…
Лиля склонилась ближе к Владиславу Николаевичу, чтобы лучше его слышать и чтобы он ее слышал.
-Вы не верите, Владислав Николаевич? Акбар чувствует себя хорошо. Смотрите, он не отсиживается на колесе, он все время впереди и крутит ровно и сильно…
Это верно, Барышев крутил ровно и сильно. Уставший гонщик вращает педали не в одном ритме. Он все время сбивается, его движения судорожны и потому его скорость то падает, то возрастает…
Тренер сказал:
-Я боюсь, что Алексей идет на нервах. Я этого очень боюсь, Лиленька. Стоит ему отстать, почувствовать, что он смертельно устал, - и все. Он так нерасчетлив!
-Пусть нерасчетлив, зато полон желания победить. Разве плохо это – быть полным желания, честолюбия, веры в себя?
Скажите, разве это плохо?
-Наверное, не плохо. Я не думал над этим. И вообще, Лиля, я зря кажусь вам мудрым. Я над многим не размышлял. Скажем, над тем: что такое честолюбие?

Не знаю. Я никогда не был честолюбивым. И побеждал в гонках не потому, что хотел восхищения, славы. Нет, не потому. Меня захватывал дух борьбы. Всегда! И потом, мне было интересно знать, на что я способен, что выйдет, если я не буду жалеть себя. И знаете, после финиша, после того, как кончалась гонка, и играла музыка, и раздавались призы, мне всегда становилось грустно. У меня возникало чувство, что у меня забрали нечто дорогое, мою мечту, мое стремление. Все кончилось! Противно сознавать, что все кончилось, что наступил триумф и нет борьбы и нет жажды! Я утешался лишь тем, что впереди меня ждет новая гонка, новая трудная жизнь, что я снова должен буду бороться и преодолевать усталость.
Не знаю, объяснимы ли мои давние ощущения, Может, я ошибаюсь, может, и мною двигало честолюбие? Не знаю. Но я не мог смотреть в глаза людям, когда шел по улицам родной Тулы и слышал: «Тот самый…». Поверьте, выделяться среди других мне не нравится. И вот почему я избегал бесед с корреспондентами. Они не знают меры.
«Стальные мускулы тульского гонщика!», «Человек, не знающий усталости!». Вот как они пишут. Но это же неправда, что я не знал усталости! Я знаю, что такое усталость и что такое «стальные» мускулы, которые не хотят работать. Сколько раз каждая клеточка моего тела кричала, просила пощады, отдыха, покоя! Сколько раз… Но я не поддавался. Вот и все. Я побеждал, Лиленька, не других. Я побеждал себя, свою усталость. Вот, что я делал в каждой гонке. И этому хочу научить вас. Вы думаете, это легко – побеждать самого себя?
-Я вас слушаю внимательно, - сказала Лиля.
-Да, - сказал тренер, - да. Слушайте. А вот и Алексей.
-Начинаются подъемы, - сказала Лиля. – И такие крутые!
-Вот именно, - сказал тренер. – Очень крутые. Здесь решится судьба Барышева. И мы узнаем, чего он стоит…

11.Шоссе уходило к небу. Оно извивалось, кружило, взбираясь к дальней синеве неба, выше и выше.
Медицинская машина шла медленно, на второй скорости. Мотор натужно гудел. А гонщики все чаще и чаще вставали на педалях. Лишь приемом «танцовщица» можно было преодолеть крутые подъемы.
В небе плавилось лохматое солнце. Оно равнодушно смотрело вниз, упираясь жгучими лучами в мокрые спины спортсменов.
-А вот Акбару тяжело, - сказал шофер «Волги», - он отстает.
-Он на подъемах слаб, - сказал Смирнов.
-Слабый, слабый, - сказал врач, - а чуть отстанет – сразу рывок! Упорный парень! Этот парень мне нравится. Ему, видно, хочется быть первым. И будет. Честолюбия в нем хватит.
Володя перебил врача:
-Не в честолюбии дело, доктор!
-Вы думаете? А я, знаете, физиономист, вижу, чем человек дышит. Ваш Акбар хочет быть первым. Невероятно хочет! Смотрите, он устал, движения его неритмичны, судорожны, а он борется. Почему? В нем горит огонь честолюбия, священный огонь! Этот огонь заставлял людей совершать великие поступки.
-Не всех, доктор, - сказал Володя, - не всех.
-Почему не всех? Честолюбие – двигатель в человеке. Это люди поняли тысячи лет назад и создали системы поощрений. Возьмем, к примеру, древних греков. Они разработали четкую систему поощрений честолюбцев. Скажем, юноша совершил подвиг в битве с врагом. По греческим законам – любая красивая девушка становится его… Или его награждают лавровым венком. С седой древности пришло к нам выражение «увенчать лаврами». Конечно, в наше время честолюбие не в моде. Оно чуть ли не презирается. За что, почему? Это не пережиток капитализма, смею вас уверить, не

пережиток, а нечто очень присущее самой человеческой природе. Честолюбие надо развивать, поощрять, если оно приносит общую пользу.
-Это палка о двух концах, - сказал Володя. Что-то у вас доктор, не так. Вы рассуждаете примитивно.
-Ах, «не так»! Простите, почему примитивно?
-Не понимаю. Послушайте, разве в нашей стране не существует мощного института воздавания чести отдельным индивидуальностям за особые заслуги? Существует, милейший! Ордена, звания, похвала и даже обыкновенные премиальные за перевыполнение плана. Мы все стремимся к этому и пользуемся без всякого стеснения, потому что в этом нет ничего зазорного. Мы берем то, что заслужили. Нам приятно, когда нас выделяют. Однажды выделившись, мы хотим выделиться сильнее. Поощрение – топливо, нет, меха, раздувающие в человеке пламень честолюбия, и он стремится к большему. Возьмем Наполеона, величайшего честолюбца. Он создал целую империю, чтобы насытить пламень, пожиравший его душу. Или Пушкина «Я великим быть желаю…» Мальчишкой был, а написал: «Я великим быть желаю…» Но мало желания. Надо доказать! И он доказывал, доказывал до тех пор, пока не получил право воскликнуть: « Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» Экая гордыня, экая страсть и сила, порой недоступная для нашего понимания!
Конечно, порой это принимает уродливые формы. Скажем, Герострат. По Фрейду был такой психолог, - существует даже «комплекс Герострата». Уродливое проявление честолюбия. Когда честолюбие направлено против блага общества. Сжечь храм, библиотеку… Сумасшедший пошел на это! Но возьмем Муция Сцеволу. Мужественный римлянин сжигает руку, свою руку… И его соотечественники ему рукоплещут, его подвиг не ради удовлетворения честолюбия. Быть может, он не был даже

честолюбивым. Мы этого не знаем. Он был мужественный человек и страстно любил Родину.
-Согласен. И любовь к Родине! Может, это важнее. Но я говорю о другом. О том, что в каждом из нас есть честолюбие в большей или меньшей степени. Вы честолюбивы? Я, например, честолюбив…
-Я не думал над тем, честолюбив я или нет.
-А вот Акбар? Он честолюбив?
-У него это есть, но…
-Ну, вот. Он честолюбив. Об этом я и говорю.
-Желание убедить в своих силах тренера и услышать его похвалу, пожалуй, не совсем то честолюбие, о котором вы говорите. Это выше, благороднее. Я уверен! Акбар не столько честолюбивый, сколько благодарный, а это разные вещи – благодарность и честолюбие. Акбар, и не только он, мы стали физически сильнее, но и мудрее, человечнее в результате стараний нашего тренера. Он бескорыстный человек! Он отдает каждому из нас лучшее, что в нем, и не скудеет от этого. Успех ученика для него дороже, чем собственный…
В разговор вмешался шофер. Он сказал:
-А знаете, кто самый честолюбивый человек на свете?
Доктор встрепенулся. Вопрос шофера его заинтересовал.
-Кто?
-Моя жена, - сказал шофер.
Врач опешил. Ничего не понял и Смирнов. Шофер засмеялся и пояснил:
-Она у меня ужасно гостеприимная. Угощает и тут же спрашивает: Ну, как вам торт? Сама делала!» Попробуйте не похвалить, наживете врага. Тут уж она обидчива до слез.
Врач и Володя рассмеялись. Врач сказал:
-Таковы все домашние хозяйки. Вы правы, они чертовски честолюбивы.